В этом году исполняется сто лет со дня одного из самых крупных событий в истории Вятской губернии – Степановского мятежа. Сам Степановский мятеж не возник сам по себе, ему предшествовала целая цепь событий. В этом исследовании я попытался, возможно, впервые, проанализировать предисторию Степановского мятежа, основываясь на множестве документов из архивов ГАКО и ГАСПИ КО. Получилась сжатая начальная история продовольственной разверстки в Вятской губернии.
Как известно, Степановский мятеж поднял в августе 1918 года Первый Московский продовольственный полк, присланный в начале лета того года в хлебородную Вятскую губернию для «выкачивания» хлеба у зажиточных крестьян в ходе выполнения политики «военного коммунизма». До сих пор некоторыми историками считается, что отобранный у крестьян хлеб должен был «прокормить» голодающие города Москву и Петроград (1). Большевисткая продразверстка как таковая началась с января 1918 года (2), но только 8 мая хлебная монополия заменяется продовольственной диктатурой. 9 мая вышел декрет ВЦИК «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». Если мы обратимся к документам того времени, то убедимся, что конкретно в Вятской губернии она началась неудачно. Сначала закупщики пытались произвести продразверстку на добровольных началах, без принуждения, но крестьяне не хотели продавать свой хлеб по низким ценам, а повышать цены Москва запрещала(3).
Произошли первые стычки с избиениями и убийствами закупщиков: «Реквизиционные отряды частью пострадали: так один отряд из 140 человек был разбит на голову. Ночью напали организованные крестьяне и всех перебили. Много тяжелораненых. Были убиты члены закупочной комиссии и члены продовольственного комитета(4)». Не могли большевики своими силами справиться и с «мешочниками», которые были довольно организованной и большой силой. В апреле 1918 года в Малмыжском уезде «мешочники» в количестве нескольких тысяч человек угнали вагон с хлебом и, прицепив его к составу, увезли в нужном направлении, убив при этом милиционера (5). Кроме того, с мешочниками охотно торговали и крестьяне, поскольку они закупали хлеб дороже, чем советские закупщики. 22 июня инструктор В. С. Маттуль в своем докладе сообщал: «В уездный совет снабжения являются массой, угрожающе требуют разрешения на покупку и ввоз хлеба. Усснаб не мог выдать такие разрешения, тогда многие из мешочников, на свой страх и риск отправились в волости, закупая хлеб по вольной цене, каковую мешочники платят до 60 р. за пуд. Благодаря таким печальным явлениям закупочной комиссии приходилось прекратить свою работу из-за опасения, что хлеб будет расхищаться этими мешочниками из сссыпных пунктов (6)». Не случайно началу июня в Вятской губернии были одни из самых низких сборов хлеба по стране. «Начиная с 15–16 мая 1918 года ни одного фунта хлеба в Вятской губернии не было заготовлено…» – констатировал в своем докладе народный комиссариат по продовольствию. Весной 1918 года в Москву шли телеграммы из Вятки: «Вятская губерния. В дело заготовки хлеба внесена полная анархия. Закупочного аппарата на местах нет». Интересно, что закупку хлеба вели те же московские рабочие, из которых позднее будут состоять продотряды...(7)
Вятские большевики, потерпев неудачу с добровольным добыванием хлеба, вынуждаются вводить продразверстку с применением вооруженной силы. Уже в январе 1918 года товарищ Стремаусов предлагает организовать в Вятских Полянах дружину для борьбы с мешочниками, но в Вятке это предложение не поддержали. Эсеры, которые до осени 1918 года преобладали в советских органах власти, яростно выступали против этого, надеясь производить реквизиции своими силами, но все же были вынуждены согласиться, т. к. изъятие хлеба в губернии шло совсем неудачно. 2 марта 1918 года на Вятском общегубернском продовольственном съезде было решено создать особые комиссии для принудительного изъятия хлеба, причем «в случае надобности в помощь комиссии уездными совдепами даются вооруженные дружины, действия которых определяются той же упомянутой выше комиссией». Сначала для этого старались привлекать местные силы, но они оказались малоэффективны, и сами большевики понимали их ненадежность (8), а регулярных военных сил в губернии большевики в это время еще не имели, не считая нескольких отрядов Красной гвардии и «летучих отрядов (9)».
Среди «собирателей хлеба», набранных из местных, не было никакого порядка и дисциплины. Они творили беспредел – насилия, грабежи, убийства – и действовали по своему усмотрению. Не хотели они подчиняться и органам власти. 4 мая 1918 года на заседании Котельничского исполнительного комитета Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов обсуждалось поведение 50 красноармейцев, присланных из Вятки для борьбы с мешочничеством в г. Котельниче: «…Отдельные члены отряда, не считаясь с местными условиями, предъявили совдепу ряд требований, как-то выдать каждому суточные в сумме 10 рублей в сутки, выдать мандат на право произведения у жителей г. Котельнича обыска для отыскания нужных им продуктов, далее производили распродажу сукна, выданного по заявлению начальника отряда на обмундирование и своим поведением разлагающе действовали на местный советский батальон и ряд других поступков, подрывающих авторитет советской власти». Порешили отправить отряд восвояси в Вятку. В начале июня там же новый прибывший отряд, присланный из Вятки, разоружил милицию и сменил красноармейцами милицию по охране грузов, угрожая арестами и расстрелами. Вначале июня отряд красноармейцев был выслан в Елабужский уезд на разоружение отряда Денисова. Вместо этого Денисов сам разоружил прибывших, посадил их в тюрьму и ввел в Елабуге военное положение (9). Не случайно уже 29 мая вятские большевики вынуждены ввести жесткое постановление: «…Принять самые энергичные меры к восстановлению в отрядах и частях строгой революционной дисциплины. На красноармейцев (чинов отрядов), допускающих грабежи, убийства и насилия населения, налагать самые суровые наказания – до расстрела включительно. Лиц, не подчиняющимся распоряжениям высших военных органов, немедленно увольнять со службы с преданием суду Революционного трибунала» (10). 22 июня инструктор Матулл замечал в своем докладе о создании продотряда из местных жителей, что он «является ненадежным элементом и в корне подрывает все дело продовольствия».
Вятские большевики понимают, что лучше бы для реквизиции хлеба призвать силы извне, и 4 июня 1918 года они соглашаются с присылкой в губернию «из центра в самом непродолжительном времени самых дисциплинированных вооруженных отрядов и сведущих инструкторов по продовольствию…» Надо сказать, первый продовольственный отряд из чужих работал до этого в губернии уже как минимум месяц, на правах эксперимента. В начале мая 1918 года в Вятскую губернию впервые прибывает образцовый продовольственный отряд, сформированный в Петрограде Г. Е. Зиновьевым, под командованием Богданова. 3 мая в губернском совете снабжения обсуждался вопрос о дружинниках, прибывших из Петрограда: «Постановлено: прибывших из Петрограда дружинников отправить в Вятские уезды: Уржумский 100 человек и Елабужский 100 человек, оставив 32 – в распоряжении губернского совета снабжения». Впоследствии весь отряд был отправлен в Сарапульский уезд, где работал около двух месяцев, заготовив в общей сложности 63 тысячи пудов. Несмотря на это, видимо, отряд зарекомендовал себя не с лучшей стороны, если 16 сентября 1918 года на заседании губисполкома его председатель. И. В. Попов обмолвился: «Мы научены опытом продовольственных отрядов тов. Зиновьева…»
9 июня в губернию прибывает знаменитый Первый московский продовольственный полк в составе 400 человек с шестью пулеметами (11) под началом политического комиссара А. С. Хомака, который в июле 1918 года «…похвалялся, что он полк собрал» в Москве (12). 12 июня отряд был направлен в Малмыж и Вятские Поляны для своей непосредственной работы. В тот же день в Вятку прибыл отряд рабочих из 170 человек при восьми пулеметах, который был направлен в Уржумский уезд. Интересно и то, что в тот же день в Уржум направляется с «продовольственным рабочим отрядом» комиссар, член Вятского губернского исполкома, Петр Павлович Капустин «для организации и укрепления советской власти». Капустин имел право на проведение арестов, обысков и выемки документов у лиц, замеченных в контрреволюционной деятельности. Это обстоятельство может говорить о том, что продовольственный полк изначально мог иметь совсем другие задачи, чем просто сбор хлеба. Сбор хлеба мог быть просто прикрытием. Впрочем, Капустин вскоре оставил отряд, оставив на месте, очевидно, своих заместителей. Здесь нужно отметить, и петроградский и московский продовольственный полки были набраны из кого попало (в основном там были матросы, анархисты и эсеры (13) и «пролетарской сознательностью» не отличались. Начавший реквизиции 12 июня, запятнав себя грабежами и избиванием людей, позднее Московский полк был разоружен и отправлен на «переформирование (14)». Еще до этого был смещен со своей должности и главный руководитель всех продовольственных формирований в республике – С. Д. Кудинский (15). 6 июня 1918 года его на этой должности сменил Г. М. Зусманович.
Сам Московский продполк был только небольшой частью огромной машины по сбору вятского хлеба – продовольственной армии под командованием Ф. Ф. Карпова, штаб которого располагался в Малмыже (16). Известно, что в начале июня подчинении Карпова было всего 130 человек, а к 2 июля их численность достигла уже 700 (17). Различные продовольственные отряды и дружины собирали хлеб и в других уездах губернии, в основном в южных. В начале июля все продовольственные отряды, действовавшие на Вятке, были сведены в одно целое с главным штабом в селе Русский Турек Уржумского уезда. Главная причина этого была в том, что «отдельные отряды разгоняются крестьянами. В Елабужском уезде разогнан отряд 30 человек, есть убитые, раненые». 19 июля в Турек перебирается и Московский продовольственный полк. По дошедшим до нас воспоминаниям, штаб полка (и позднее Степанова) размещался на пароходе; видимо, это позволяло ему быть более мобильным. В ряде воспоминаний упоминается, что штаб размещался в Уржуме. После «переформирования», притом как оказалось впоследствии неудачного, Московский полк возвращается на Вятку, имея в общей численности около 500 человек. Кроме того, полк имел 40 кавалеристов и 16 пулеметов; перед началом мятежа продполк имел уже численность свыше 500 штыков при 18 пулеметах и, по некоторым данным, одну пушку-трехдюймовку (18). В воспоминаниях и документах о Степановском мятеже очень часто упоминаются моряки. Очевидно, что большая часть продполка состояла из них, не смотря на то, что полк прибыл из Москвы(19).
Инструкция продотрядам. Архивный документ ГАКО.
Точная дата прибытия второго состава Московского полка пока неизвестна. Скорее всего, это произошло о второй половине июня. 17 июня уржумский военный комиссар Н. А. Одинцов докладывал в Вятке о прибытии некоего продотряда. Интересно, что в тот же день в своей телеграмме главком продармии Г. М. Зусманович сообщал о назначении Хомака политическим комиссаром, а Степанова – командиром продовольственного полка, который будет отправлен в Вятку. Хотя это мог быть и непереформированный, а один из новых продотрядов, с которым и прибыло командование полка. По воспоминаниям красноармейца С. Коркина, 23 июня отряд прибыл в Уржум (20). По воспоминаниям большевика Ф. Мачихина, полк был так дислоцирован по Уржумскому уезду: «…Штаб полка с главным отрядом расположился в городе Уржуме, т. н. подрывной отряд, во главе с командиром Оленевым (21) – в с. Черемисский Турек, близ Параньги (татарская деревня свыше 4 тысяч населения), одна рота в селе Козьмодемьянское во главе с командиром роты Абрамовичем и мелкие отряды по другим волостям». Здесь Мачихин, возможно, ошибается – штаб продполка был в селе Турек. Руководили полком все тот же политический комиссар А. С. Хомак и военный руководитель Степанов (22), бывший царский офицер. В биографии А. Степанова до сих пор мало известного, т. к. никаких документов о нем в кировских архивах не сохранилось (23). Известно, что он прошел Первую Мировую войну, получив чин штабс-капитана, был эсером и, по всей видимости, особой любви к советской власти не испытывал. По моей версии, он был уже изначально завербован «белыми» штабами и внедрен в продотряд, в котором сразу и началась подготовка к мятежу (24).
Это объясняет всю его дальнейшую подрывную деятельность. По воспоминаниям чекиста Г. А. Лянгузова первоначально Степанов прибыл из Петрограда и жил в селе Цепочкино, в 12 верстах от Уржума. Начало было хорошее. Уже 17 июня Карпов и Хомак докладывают в Вятку, что «между Уржумом и Малмыжем пристани загромождены десятками тысяч мешочнического хлеба», работы предстоит много и ее следует сосредоточить только в этих двух уездах. Причем, они справятся своими силами, т. к. просят не присылать отряд из Сарапула. 31 июня инструктор И. А. Мацели сообщал в докладе: «Первый Московский продовольственный полк приступил к работе. Первые же дни дали желательные результаты. На реке Вятке за несколько дней у мешочников реквизировано более 10 тысяч пудов хлеба… Продовольственные отрядыв местах своего пребывания организовывают деревенскую бедноту, которая оказывает помощь по изъятию хлеба… Бедное население радостно встречает отряды, объединяется вокруг них». …29/30 июня штаб продармии проводит масштабную операцию по линии Вятки от Котельнича до Вятских Полян, введя военно-продовольственное положение, задерживая всех мешочников и конфискуя у них хлеб. В складах продармии – тысячи пудов хлеба. Такая идиллия длилась недолго. Поскольку продполк был набран из самых разных личностей, вскоре начались злоупотребления, грабежи и избивания людей. Московский продовольственный полк не сколько собирает хлеб, сколько грабит крестьян и всячески над ними издевается. Большевик А. Мышкин позднее вспоминал: «Солдаты издевались над населением при ликвидации излишек хлеба, насиловали женщин, грабили от имени партии». Продналог был разложен не только на богатых людей, но и на средняков и даже бедняков. Все это повернуло вятских крестьян против советской власти, но на открытое противостояние с властью после начала мятежа в массе своей они так и не пошли, поскольку доверием и уважением у них бывшие продотрядовцы не пользовались; слишком живо было в памяти отношение к крестьянам в недавнем прошлом.
В самом полку не было никакой дисциплины. В нем царило поголовное пьянство (причем, пьянствовали все, начиная с командиров), комиссары действовали каждый по своему усмотрению. Про командира отряда в Елабужском уезде Денисова в заседании губернского совета снабжения 1 июля сообщалось: «…Он своею властью разрешает мешочникам вывозить по одному пуду муки, распределяет по своему усмотрению плановые наряды, не считаясь с указаниями из центра». 12 июля там же сообщалось об отряде Цветочкина в Вятских Полянах: «Большая часть дружинников больна «луэсом». Дружинники пьянствуют, занимаются грабежом, выменивают у местных жителей реквизированный хлеб на кумышку. Не малая доля вины за такое состояние лежит на начальнике ея Цветочкине, который не принимает никаких мер к искоренению в отряде описанных явлений». Степанов своим подопечным ни в чем не препятствовал. Хомак, по всей видимости, следил только за заготовкой хлеба. Не вел он в полку партийно-политическую работу, что являлось его первейшей обязанностью (25). Командир латышского карательного отряда К. Жидялис общее состояние полка характеризовал кратко: «…Одно пьянство да блядство – одним словом бардак (26)».
Уже в конце июня начинаются конфликты между продполком и Уржумским совдепом. По воспоминаниям большевика М. А. Гончарова, уржумские большевики хотели отправить из уезда полк восвояси или разоружить (просили Москву выслать вооруженный отряд и броневики), но он был слишком хорошо вооружен. 31 июня в продполку стало известно, местные большевики послали в Москву телеграмму, в которой сообщали о том, что якобы продполк хочет свергнуть советскую власть и что «комендант города Уржума и его окрестности, назначенный командиром полка (в районе расположения продполка) выдает разрешения на отпуск спирта из винного склада, сменив у склада караул». Конфликт был улажен, но противостояние между местными и приезжими не закончилось. Уржумские большевики организовывали митинги с участием населения против действия продполка, что «чужим» не нравилось. Возможно, полк и был выслан, но вернулся обратно переформированный, что пользы, правда, не принесло. В итоге все закончилось «диктатурой» Хомака и ликвидацией его продполка… Процветали в полку и махинации с хлебом, спекуляция. Не грешил этим сам начальник продармии Карпов. Судя по отчетам вятских эмиссаров, он занижал цифры заниженного хлеба или направлял проверяющих в самые худородные волости (27). Нетрудно догадаться, куда шел «лишний» хлеб. Разумеется, Хомак и Степанов не могли не знать об этих делах. По воспоминаниям Г. А. Лянгузова, продотрядники ездили в Петроград и там продавали хлеб и другие продукты. Незадолго до мятежа Карпов был снят со своей должности.
Карта ссыпки хлебов в Вятской губернии. 1919 г. ГАКО. Ф. Р-377. Оп. 1. Д. 33. Л. 13 Отмечены районы, где шла наибольшая продразверстка хлеба...
В июле 1918 года недовольство вятских крестьян работой продполка достигло апогея. 13 июля произошел бой между крестьянами и продотрядниками у села Черемисский Турек Уржумского уезда (28), в котором «заготовители хлеба» были разбиты на голову. Но по некоторым документам проскальзывает, что это был бой не только между крестьянами и продотрядовцами, а между самими продотрядовцами, комиссарами Одинцовым и Алейниковым. Судя по всему, подопечные Алейникова во всю занимались грабежами (29), и Одинцов и вооружил крестьян, которые смогли оказать достойное сопротивление продотрядникам, до этого ограбивших село Токтай-Беляк и избивших местных жителей. Комиссар Алейников был убит. Он попал в плен к разъяренным людям и умер после жестоких мучений. Одинцов, вооруживший крестьян, уехал в Вятку, но каким-то чудом избежал заслуженной кары за свой проступок и даже сохранил свою должность. Возможно, потому, что, как сообщал в своем отчете, он вооружил крестьян против неких грабителей, а то, что это оказались солдаты Московского полка он не знал. Далее продотрядники возвращаться сюда уже не захотели. С хорошо вооруженными крестьянами они воевать не хотели и вообще старались не ввязывать в вооруженные конфликты. 20 июля инструктор Мацели сообщал: «Отряды местных красноармейцев не в состоянии оказать какое-либо сопротивление, боясь приступить к решительным действиям ввиду того, что у населения Параньги имеется много оружия, даже пулеметы…» Правда, позднее была отправлена телеграмма в Вятку, что «мятеж татар подавлен». Скорее всего это была неправда, т. к. окончательно «сепаратизм» местных крестьян был подавлен только осенью 1918 года… Вернувшись в Уржум, Степанов отдает приказ задерживать все пароходы, идущие вниз по реке Вятке, и проверять их, а в случае ослушания – стрелять. Так случилось, что 16 июля проходило два парохода «Вятка» и «Таратин», на одном из которых ехал латышский карательный отряд во главе со своим начальником Жидялисом; по сообщению уржумской газеты «Голос народа», это была как раз комиссия, направленная для расследования инцидента у Турека. На приказ остановиться латыши не отреагировали. Завязался бой, во время которого погибло несколько человек. Только через несколько часов боя разобрались что к чему. Жидялис эту перестрелку не забыл. Спустя несколько месяцев он случайно встретил парнишку-пулеметчика из бывшего продотряда, который не принимал участия в Степановском мятеже. По навету Жидялиса он был арестован и расстрелян…
За день до инцидента с пароходом, 15 июля, политический комиссар Хомак объявляет свою «диктатуру» в Уржумском уезде (причем, по всей видимости, без санкции центра) и вводит там «военное положение». Он запрещает сепаратный вывоз хлеба и становится здесь своего рода «царьком» с собственной казной и армией. Кроме того, Хомак распускает местную Красную армию, созданную летом 1918 года, и разоружает ее. Продполк временно становится единственной вооруженной силой здесь. Местные большевики, конечно, противились этому и вновь возникли острые разногласия между Хомаком (продполком) и исполкомом. Судя по телеграммам того времени, дело вновь едва не закончилось боевым столкновением. Разумеется, Вятка такое «самовластие» не потерпела. 23 июля на особом совещании Уржумского уисполкома с участием членов Вятского губисполкома Петра Капустина и Шлихтера (30) диктатура Хомака была снята, вся власть вновь передана уисполкому и постановлено вооружить местную Красную армию, в том числе за счет вооружения и имущества продполка; военное положение в уезде сохранялось (31). Здесь же особой чрезвычайной комиссией из Вятки под началом П. Капустина расследовались обстоятельства сражений с крестьянами и латышами. К сожалению, протоколы этой комиссии не дошли до нас. Но очевидно, что командование продполка ждало суровое наказание. Хотя Хомак и пытался оправдать свои действия, что «…он Хомак как лицо ответственное перед центральной властью за все продовольственные отряды, находящиеся в его ведении, вынужден был прибегнуть к чрезвычайным мерам (32)», он был снят со своей должности. В малмыжских документах от 8 августа упоминается другой политический комиссар продполка – Натанов. Имя Степанова было внесено в список отчислявшихся из Красной армии, который был опубликован в «Вятской правде» 1 августа (33). Был отстранен от своей должности и Карпов; все его полномочия перешли к Шлихтеру, штаб которого разместился в Вятских Полянах.
В начале августа по поручению Капустина в Уржуме была создана особая комиссия под руководством уездного комиссара юстиции А. Татаринова, которая должна была расследовать все злоупотребления полка. В Уржуме должен был состояться суд над командованием продполка с участием всех потерпевших. Неизвестно, состоялся ли он. По воспоминаниям М. А. Гончарова, Степанов еще в конце июля увел свое воинство в Малмыж. Так что судить было некого… Известно только то, что трое продотрядовцев были препровождены в уржумский дом заключения за ограбление и убийство уржумского мещанина Сундырева. Позднее их освободят степановцы и сожгут саму тюрьму. Как уже говорилось, продполк Степанова был прислан в губернию с условием, что в случае повторения действий предыдущего продполка, он будет расстрелян в полном составе. Правда, ввиду новых обстоятельств, расстрел решили заменить отправкой на Восточный фронт. 25 июля ему «на смену» прибыл из Москвы продовольственный полк принципиально нового состава, сформированный преимущественно из большевиков и сочувствующих им рабочих в общей численности 605 человек, направленный в Сарапульский уезд (34). До окончания расследования все операции с хлебом Московскому продполку были запрещены. 8 августа на заседании Вятского губернского исполнительного комитета принято решение об упразднении степановского полка, как «малопродуктивного» (35), и ликвидации штаба в Туреке: «Реквиотдел и штаб продовольственных дружин в Туреке упразднить; находящемуся в Туреке продовольственному отряду и штату служащих оставаться на месте впредь до прибытия в Турек заведующего транспортным отделом Губпродкома Горохова; члена Губпродкома Карпова, вместе с бухгалтером и отчетами по телеграфу, вытребовать в Вятку в Губпродком, предложив ему оставшиеся деньги сдать в упродком в Уржуме...» Когда вышло это постановление, Московский продполк уже находился в Малмыже. По одной версии он был туда переброшен «на переформирование» для последующей отправки на фронт, по другой – Степанов увел его сам.
Из предисловия ко книге «Степановский мятеж в документах и воспоминаниях». Здесь же приведены все ссылки на архивные источники на приведенные в публикации факты.
Примечания
1. Конечно, у большевисткой продразверстки были совсем другие задачи, четко сформированные Лениным, но к нашей теме это, в принципе, не относится.
2. Как известно, хлебную продразверстку изобрели не большевики. До этого она уже существовала с 1916 года.
3. «За нарушение твердых цен виновные будут привлекаться к ответственности перед революционным трибуналом» – из мандата губернского агента Кузнецова от 5 июля 1918 года.
4. Известия народного комиссариата по продовольствию. М., 1918. № 6–7.
5. ГАКО. Ф. П-737. Оп. 1. Д. 322. Л. 2–2 об.
6. Там же. Л. 32 об – 33.
7. Упоминается в протоколе заседания Вятского губпродкома от 6 июня 1918 года, тогда как Первый московский продполк прибыл на Вятку позднее.
8. 22 июня тот же инструктор Маттуль замечал в своем докладе о создании продотряда из местных уроженецев, что он «является ненадежным элементом и в корне подрывает все дело продовольствия».
9. Впрочем, даже в начале лета 1918 года продотряды не решались связываться с мешочниками, предпочитая реквизиции.
10. ГАКО. Ф. Р- Р-876. Оп. 1. Д. 4. Л. 54, 271, 349.
10. Там же. Л. 35.
11 Губернский совет снабжения снабдил решением от 11 июня прибывший отряд еще тремя пулеметами, итого он имел девять.
12. Хомак впервые упоминается в журнале заседания губернского продовольственного комитета 11 июня 1918 года. В протоколе от 29 июня он впервые упоминается с инициалами – А. С. Хомак.
13. Также, по поздним воспоминаниям большевиков, в продполку было и много рабочих, но они, скорее всего, тоже поддались общему разложению, царившему в полку. Правда, учитывая численность степановской Народной армии, большая часть их Степанова все же не поддержала и покинула его.
14. Отряд начал реквизиции 12 июня, а 16 июня, по сообщению малмыжской уездной газеты, зафиксирован первый грабеж. О расформировании отряда можно узнать из судебно-следственного дела П. И. Романова: «Тов. Романов был в отряде Кудинского в подрывном отряде, который был разоружен и отправлен в Москву. Был им смотр тов. Зусмановичем, который отправил весь отряд под командование Степанова в Уржумский уезд с предупреждением, что в случае повторения будут все расстреляны». Инструктор В. Лобастов в конце июня в своем отчете также упоминал, что у Карпова «отряд разложился, и Карпов произвел чистку отряду». Хотя, возможно, расформирован отряд мог быть и в конце июля, после боевых действий в Уржумском уезде. Данные о расформировании полка сходятся и с воспоминаниями чекиста Г. А. Лянгузова, что возвращенный полк из Вятки на Уржум следовал уже под конвоем парохода ЧК.
15. Сергей Дмитриевич Кудинский весьма загадочная личность, о котором мало что известно. Студент Петроградского университета, эсер-максималист, получивший весной 1918 года управление над всеми продотрядами. В бою под Киевом был ранен, попал в плен к гайдамакам и по приказу гетмана Скоропадского повешен.
16. Состав «собирателей хлеба» был довольно пестрым. Здесь были и приезжие продотрядники, и местные дружины, и даже сотрудники милиции. Последним тоже выплачивалось вознаграждение.
17. По данным краеведа С. В. Пушкина, на начало июля общая численность продполка достигала 885 человек. К концу июля общая численность продовольственников в губернии приблизилась к 2 500. Но, как известно, из всех них, к Степанову в августе присоединилась лишь небольшая часть.
18. По воспоминаниям большевика М. А. Гончарова, полк имел даже несколько пушек разных калибров.
19. Возможно, что в состав продполка могли влиться бывшие «летучие отряды», состоявшие из моряков, которые в начале лета 1918 года переживали процесс расформирования.
20. 25 июля в Вятскую губернию прибыл из Москвы еще один продполк, который должен был заменить состав предыдущего полка.
21. Имеется ввиду комиссар Алейников, погибший 13 июля 1918 году в бою с крестьянами в Туреке.
22. По некоторым данным, Степанов уже был в составе первого продовольственного полка, прибывшего из Петрограда. В документах Вятского совета снабжения «командир московского социалистического полка товарищ Степанов» впервые упоминается 9 июля. Не совсем понятно даже с его именем: по одним данным он был Александр, по другим – Анатолий. В Уржумском районе очень распространена фамилия Степановы, поэтому, нельзя исключать и то, что Степанов мог быть местным уроженцем.
23. Личное дело Степанова было уничтожено в архиве КГБ в 1960-е годы.
24. Об этом говорят и некоторые факты. Так, 11 июля Хомак со Степановым в телеграмме в Москву просят о присылке к ним пятитысячного отряда, 13 июля просят 10 мотоциклов, телефонный кабель на 500 верст, бензина 10 цистерн, телефонных аппаратов, еще продотряд в 500 человек, обещая заготовить хлеба до 40 млн пудов. 26 июля Зусманович пишет Казанскому военному округу о выдаче Первому Московскому продовольственному полку для операций в Вятской губернии 1 бронеавтомобиль, 10 пулеметов и 200 артиллерийских хомутов. Во всем этом им было отказано. Думается, такие повышенные запросы шли не просто так…
25. Кроме того, судя по протоколам заседаний губпродкома, Хомак часто ездил в Вятку, покидая своих подопечных.
26. Все же по сравнению с весной 1918 года летняя хлебозаготовительная компания в Вятской губернии прошла более успешно, благодаря продотрядам. Только за май-июнь 1918 года, как докладывал Народный комиссариат по продовольствию, в Вятской губернии было «реквизировали от 30 000 до 40 000 пудов за 1,5 месяца. Работало над этим 2 400 человек вооруженных, не считая рабочих, которые должны были молоть, перевозить хлеб». К 15 августа 1918 г. по отчету губпродкома «реквизировано в хлебных уездах Вятской губернии в общем до 150 тысяч пудов хлеба, из коих уже отправлено в Москву 3 поезда по 27 вагонов в каждом. Не забыта и Вятская губерния, для коей им дан наряд в 25 тысяч пудов…» (ГАКО. Ф. Р-737. Оп. 1. Д. 310. Л. 109).
27. 29 июня инструктор Лобастов сообщал: «В г. Малмыже я пробыл три дня и ходил по городу с красноармейцем по реквизиции складов и разного рода частных амбаров, где и нашел около 5 тысяч пудов ржи и муки в складах совета снабжения, а по ихнему заявлению хлеба в складах было только около 2 тысяч пуд да на мельнице Стукова для размола городу 800 пуд и кроме хлеба 500 пудов...» 18 июля инструктор Кашин сообщал, что Карпов направил его в самые «голодные волости»: «В начале своей деятельности по реквизиции хлеба ему дан был маршрут Карповым, и он, Кашин, со своим отрядом оказался в голодных волостях, после чего, изменив направление, направился в Одзимовскую волость, Вавожскую волость и Волипельгскую. В первой волости им было изъято хлеба 25 тысяч пудов, во второй 10 пудов и в до 20 тысяч пудов…»
28. Не путать с селом Русский Турек, в котором находился штаб продполка.
29. Из телеграммы в Вятку (без даты): «Комиссаром земледелия Поляковым послана телеграмма относительно обыска и расхищения 8 тысяч точка Это сделано не самочинно солдатами, а распоряжением комиссара отряда Олейникова»
30. Еще одной причиной приезда Петра Капустина было «принять меры к вывозу реквизированного в южных уездах хлеба вверх по Вятке» ввиду слухов о продвижении чехословаков, правда, слухи не подтвердились.
31. То, что она была вооружена и хорошо, говорит факт о том, что перед началом Степановского мятежа комиссар Теребиловского волисполкома Н. Г. Сормах вывез все оружие для вооружения Теребиловской дружины, включая винтовки, пироксилиновые шашки и 12 ящиков гранат.
32. ГАСПИ КО. Ф. П-45. Оп. 1. Д. 145. Л. 35.
33. Нельзя исключать, что там мог упоминаться и другой человек.
34. Тогда же приказом Ленина предписывалось подвергать децимации те отряды, где были грабежи, мародерство и утаивание хлеба.
35. Из доклада от 13 августа 1918 года: «В Уржумском уезде работа реквиотрядов сводилась лишь к охране штаба, а отряд Степанова занимался пьянством и ничего не делал».