Воспоминания жителя д.Слудка Бабкина Василия Ефимовича
Что я знаю и помню о Рудакове Иване Михайловиче, запольском богатее.
Поумирали современники его. Умерла память о нём. Никакого потомства не осталось. Исчез бесследно. Только самые старые люди, кому ныне уже за 80, что –то помнят о Рудакове. А много ли таких стариков? Заслуживает ли Рудаков И.М. того, чтобы вспоминали его. Да, заслуживает. Это же редкостный тип в нашей округе, единственный в своём роде. Широко его знали, и скажем откровенно, уважали. За что? За то, что из деревенского бедняка так поднялся высоко, разбогател, ворочал такими делами на диво всей округе. Как не рассказать о нём? Ныне люди видят только его большой дом в Заполье, в котором много лет помещается школа. О хозяине бывшем и речи не ведут. Умер давно – лет шестидесяти трёх в 1911-м, а возможно и в 1910-м году. Умер не дома, а в поездке в Вятке. Оттуда привезли домой покойника, хоронили у Шабурской церкви в церковной ограде, как богача и церковного старосту, благодетеля «церкви сей». Ясно.
Откуда и как он появился?
Родом он был из бедняцкой семьи в дер. Журавлёнки. Там жили его два брата: Александр и Василий. О других не знаю. Когда было в бедной мужицкой семье много парней, обычно «искали» счастливый случай, куда бы хоть одного паренька определить в «домовики» (приёмники в те семьи, где не было своих парней, одни девки). Вот в Заполье жил-был мужик Иван Петрович, у которого много девок и ни одного сына. Девки его славились всеми статьями по-деревенски. Вот Запольский Иван Петрович и «сосватал» к себе в дом «примаком», женил на одной дочери Анне Ивановне этого Журавлёнского парня Рудакова И.М. дело в деревнях обычное. Между прочим, в Заполье, как ни в одной другой деревне, в ту пору было много «домовиков» (приёмников в семьи). Например, братья Ордины Семён и Григорий. Надо сказать, Рудаков И.М. смолоду был очень предприимчивым мужиком, не мирился с бездельем в деревне, когда не было сельхозработ. Рассказывали про него такое: зимой он развозил на саночках всякие мелкие товары по деревням, торговал, значит. Потом увлёкся промысловой охотой на пушного зверя в тайге. Уходил в леса надолго. Бил там белку, горностая, попадались и рысь, и росомаха, и даже медведя убивал в берлоге. Удачливый охотник был, но и этого мало было. Начал расширять торговлю, получалось неплохо. Крупным торговцем стал на всю округу, разные товары были. Начал обзаводиться кустарными примитивными тогда дегтякуренными (из бересты) заводами. Скупал у мужиков, заготовленное бересто. А на заводике у сплавной реки всю зиму «батрачили» пришлые умельцы-дегтякуры, они изготовляли там тару (бочки) для дёгтя. Любопытно, что бочки эти имели деревянные еловые обручи. Много-много их набивали на одну бочку. С большим запасом прочности. Наполняли эти бочки дёгтем, а весной, в водополье, спускали их на воду, скрепляли в специальных оплобках (срубах на воде) и сплавляли до Котельнича по Моломе. Там был сбыт, конечно, выгодный для заводчика Рудакова.
Теперь, можно сказать, что наличие в нашем краю дёгтекуренных заводиков у Рудакова играло прогрессивную роль: у мужиков появились заработки: заготовляли берёсто в свободное время, весной. По первопутку на санях свозили это берёсто к рудаковским заводикам. Так как рудаков действовал вне конкуренции, то о цене на бересту, разговоры спора не имели. Куда было сбыть его иначе, если не Рудакову? Со временем Рудаков стал скупать и ивовое корьё (для дубления кожи). На мельнице своей ( о ней будет ещё речь особо) соорудил дробильный для сырья станок. Корьё превращалось в порошок. Его затаривали в рогожные кули и отправляли в Опарино, а оттуда вятским кожевенным заводчикам. Без такого дуба кожи не выделаешь, так как в ту пору никаких химикатов не знали.
Словом, мужики в нашей округе заимели возможность приработать между сельхоз работами и весной, и зимой. Мало-мало, а денежки мужикам от Рудакова шли. Положим, он предпочитал обычно не платить деньгами, а предлагал товары свои. И тут выгода – оборот торговый получал. Товары народу были нужны, а где их взять, если не у Рудакова. Уже после смерти его появились крупные торговцы в Опарино. Да и у Рудакова в Опарино был свой большой магазин в своём двухэтажном доме. После революции в бывшем рудаковском доме в Опарино много лет помещалась почта. Так и называли «рудаковский» дом.
Я сказал о мельнице Рудакова. Как сооружалась она? Построить мельницу на такой сравнительно большой реке, какой тогда была Молома (многоводная ещё), при самой примитивной технике, всё вручную, без грамма цемента – нелёгкое дело. Чёрт-те сколько одного бутового камня свозили на мельницу – горы!!! Плотину крепили камнем. Все опоры-фундаменты на камне. Повторяю без цемента, без бетона. Дерево и камень, и глина – вот строительный материал. Требовалось много-много рабочей силы. Оплатить её даже по самой дешёвой расценке не хватило бы никаких капиталов у Рудакова. А как же быть? Выход он нашёл простой и понятный мужикам. – Мельница вам нужна?
А как же мужику без мельницы обойтись?! _ Ну вот помогайте мне её строить, работайте, плату не просите. Мельница у вас будет под боком своя, новая, сильная…
И работали мужики. Много работали. Мельница построена. И скажем прямо, красивая, мощная мельница! Работала хорошо. Никаких задержек у мужиков не было, когда они приезжали с зерном молоть. Выедет рано утром мужик с зерном, а вечером вернётся с мукой. Радовались. А что даром поработали, это не в счёт. Главное, есть мельница под боком. Удобно.
В чём я больше всего бы упрекнул Рудакова?
В кулацкой алчности, в ростовщичестве кулацком. Вымогательстве, когда попадал ему в должники мужик-бедняк. В Заполье Рудаков завёл богатое сельское хозяйство. Всякой живности во дворе, как у помещика. Лошадей держал по 4 и 5, тогда как обычно в нашем краю держат мужики по одной коняге, редко-редко по две, если семья большая. А земля откуда? Надо широкую полосу, много сенокосов. Да, полоса земли в Заполье у Рудакова была широченная, как ни у кого другого в деревне. Откуда земля? Рудаков скупал её у обедневших мужиков, ликвидировавших своё хозяйство. Были такие в Заполье. Земля в частной собственности по закону Столыпина закреплена была, значит, её можно свободно продать. И продавали Рудакову, сами становились безземельными бобылями. Хозяйства разорялись вконец. Вспоминается один такой запольский «бедолага» по прозвищу «Алёша-соладт». Уж не знаю, был ли он на самом деле солдатом, но обеднел настолько, что землю свою продал Рудакову. Полоса у него была широкая – много девок было.
Итак, полоса в поле широкая, во дворе всякой живности, как у помещика. А работать кому и в поле, и дома? Потомство большое: четыре сына, четыре дочери. И все белоручки, никого не заставлял выполнять черновую работу, кроме торговли в лавках-магазинах. Скажу и не поверят: две старшие дочери Рудакова, Мария и Анна остались совершенно неграмотными, в школе не учились. Почему? В ту пору ещё Рудаков не мыслил, что широко не развернётся. Две младшие дочери в сельской школе (со мной в одной время). Но это было уже после смерти самого Рудакова.
Чтобы судить, кулацкое ли то или иное хозяйство, надо учитывать, есть ли в нём наёмная рабочая сила (батраки). У Рудакова постоянно было много наёмной рабочей силы: тут и приказчики-доверенные «порученцы», тут и рабочие на заводиках, на мельнице, и дома в хозяйстве уход за скотом, выезды на лошадях. Словом, постоянно было много наёмных рабочих разных. А полевые работы кто выполнял? Наёмные. Устраивались так называемые «помочи», на которые сходились жнецы и косари с окрестных деревень. Много. За угощение, а не за плату. Подадут чарку водки, закуску… и вся оплата. Не жаловались. Не отказывались, считалось невозможным отказать «самому Рудакову».
Потом, если Рудаков «ссужал» какому-то бедняку хлеб насущный, то помимо оплаты процентов договаривался о том, чтобы из этой семьи пришёл к Рудакову косарь или жнея в самую нужную пору, помочь Рудакову в уборке урожая, хотя своя полоса не сжата. Своя подождёт, а Рудакова не ждёт, надо идти работать, иначе в будущем, при нужде не поможет, запомнит. Вымогательство было явное. А потом в наших местах раньше самым дорогим были пожни-сенокосы. Есть пожни-сенокосы, значит, есть и сено у хозяина, есть чем кормить скотину а будет скотина во дворе, будет и навоз на поле, урожай… Рудаков всеми способами приобретал их у бедноты. Вымогал. Давали подписки на те пожни, сенокосы, если во время не вернут свой долг ему. Ну, откуда было вернуть долги. И Рудаков на «законном основании» по подписке завладевал пожней-сенокосом, сам увозил оттуда пожженное хорошее сено. Плачь не плачь мужик - не поможет. В суд идёт, а там Рудаков предъявляет подписку мужика, того бедолаги, заверенную сельским старостой или даже в волостном правлении с приложением печати, наклеенной государственной гербовой марки – подобие векселя, сила которого не уязвима. Закон на её стороне. Словом, самое алчное бессовестное ростовщичество, как у всякого кулака. Напрасно кое-кто сомневается, мол, наш запольский Рудаков и не был кулаком, а просто торговец-заводчик. Какая разница? Наёмная сила постоянная. Вымогательство.
И всё таки, скажем, что Рудаков в своё время пользовался большим уважением в нашем народе. Уважали его предприимчивость, удачу во всём. Гордились, что есть такой мужик в Шабурах. Другого такого не было во всей округе, во всём нынешнем Опаринском районе. Слава о нём широко летела. Завидовали ему.
Умер он скоропостижно. Преемника не было. Некому было подхватить его дело. А тут навалились многочисленные кредиторы со всех сторон (вятские). Оказалось, у Рудакова очень много долгов. Удивительно, как ему безгранично доверяли разные купцы. Кредитовали его безотказно. Видимо, оправдывал их доверие. Ворочал делами за чужой счёт. Кредиты. Ну, и пошло всё прахом, развалилось. Задолго до революции. Торговлишка ещё мало-мало велась, старые запасы распродавали. А тут общее бестоварье. И остался один большой дом семья развалилась. Конец торговому дому. Повторяю, всё такое произошло ещё до революции.
Что сказать о семье Рудаковых?
Повторяю, семья была большая: четыре сына, четыре дочери. Старшую дочь Марию выдал замуж ещё сам Рудаков в пору своего расцвета, богатая была свадьба, памятная для шабурцев. Таких свадеб не видали. Увёз Марию какой-то тоже торговец-предприниматель в г.Лальск.
Вторая дочь Анна самостоятельно уже устроилась при бедности. Вышла замуж за одного земского агронома в Никольске (хромого мужичка неказистого). Старший сын Василий держался всё около дома, где-то сколько-то служил в Шабурах после революции. Построил в Заполье себе свой маленький домик. Большой был уже национализирован (правильней сказать муниципализирован). Распоряжалась им местная советская власть. Василий был болезненным – болел туберкулёзом. Вообще, в этой семье трое умерли от туберкулёза: Василий, Иван, Екатерина.
В 1919-м вышла замуж и третья дочь – Александра, тоже увёз её какой-то кулацкий сынок под город Никольск. Екатерина вышла замуж за медфельдшера в Оприно. Вскоре умерла от туберкулёза.
О сыновьях других:
Второй сын Григорий учился в духовной семинарии, отец пророчил его в попы, будучи сам бессменным церковным старостой в Шабурах. Не доучился из-за смерти отца, не кому было содержать его на учёбе. С грехом пополам выдержал экзамен на право быть сельским учителем. И служил сколько-то учителем в Кузюке. Уже женатый был. Во время первой империалистической войны призвали его в армию. Там стал офицером, имел чин поручика. В 1918-м вернулся домой, но ненадолго, снова призвали в армию – в РККА. Говорили, что он занимал в РККА видные командные должности, но связи со своей с семьёй не имел. Даже жену с ребёнком бросил. О судьбе его ничего никому не известно. К рудаковской семье отношение было неплохое обвинить её в чём-то не было основания.
Вот третий сын Рудакова – Иван вступил в партию, и работал не где-то на стороне, а в самом Опарино, секретарём РИКа. Конечно, знали его происхождение. Местный, но относились к нему неплохо. Умер рано от туберкулёза.
Самый младший, Николай, который от отца остался младенцем, вырос при советской власти, учился в советских школах (и в Опарино). Выехал в неизвестном направлении. О нём ничего не слышно, не известно.
И всех тяжелее пришлось доживать свой век самой «Рудачихе», вдове. Бедствовала буквально, даже нищенствовала, побиралась милостыней. К детям не к кому было устроиться. Одинокая доживала в Заполье. Люди её помнили – богатую, чванливую, гордую, как купчиху. Ахали, охали про себя, видя её бедственное положение, подавали милостыню. Со слезами горькими она принимала её. А куда денешься?
Как было не рассказать мне про эту семью? Была семья на самом высоком уровне благополучия, богатства, на зависть всем окружающим. И всё пошло крахом. Повторяю, не от революции. Революция тут ни при чём. До неё всё развалилось. Ну, такое часто случалось в скороспелых богатых купеческих семьях. Умрёт сам хозяин и всё разваливается, идёт прахом. Закономерно для капитализма. Нет и не было у него твёрдых жизненных устоев. Нажива – чистоган – вещь ненадёжная, «то вознесёт высоко, то в бездну бросит без стыда».
Вспомнился случай, как Рудаков убил медведицу в слудском лесу, где-то недалеко от деревни. Это было давно, когда ещё не было вокруг Слудки участков переселенческих, не было новой дороги. Лесная глушь подступала близко к деревне, медведей часто встречали в лесу. Я был так мал, ещё и в школу не ходил, когда тоже увидел в лесу медведицу с медвежатами, так в августе месяце. Ходили мы с братом Мишей по слобцам и силышкам. Один он почему-то боялся ходить в лес, всегда брал меня с собой. Еле-еле топал за ним по лесу глухому. Он носил ружьё и стрелял уже. Вот как-то на суборнике, на бору мы вспугнули стайку рябчиков. Миша направился за ней, мол где-то сядет она, а ты стой тут, жди меня. Рядом была низина, а в ней малинник, ягоды… стою я у большой сосны на бору, жду Мишу. Вдруг, вижу между соснами перебегают какие-то зверюшки, играют между собой. Я понимал, что это, вероятно, медвежата, но … от испуга разума лишился. Начал кричать-реветь во всё горло, звать Мишу. Медведица была по соседству, она не показывалась. Услышав мой крик, она поняла, что тут есть люди. Но один плачущий мальчишка ей не страшен, а всё же лучше уйти, не связываться с людьми. Медведица быстро отозвала медвежат и скрылась в чащобе. Подошёл ко мне Миша, а я не могу рассказать ему. Говорю, что кошки, собаки тут бегают. А Миша не понял, кое-как я выговорил, что медвежата и медведица тут… он не поверил, а после мне поверили только тогда, когда один слудский мужик сказал, что в тот же день, в том же месте и он видел медведицу с медвежатами. Поверили и мне.
О рудаковской медвежьей охоте.
Спиридон Демидович продал ему медвежью берлогу (с медведем, конечно). Где-то в глухом лесу он, Спиридон подглядел медвежью берлогу, потом, по зиме, проверил, лежит ли тут медведь. Опытные люди зимой узнают медведя в берлоге, там ли он. Но не тревожат, хранят. А потом продают охотникам-медвежатникам, чаще всего городским, богатым. Рудаков умелый охотник, понимал, что и как. Купил берлогу. И вот уже Великим Постом Рудаков приехал к Спиридону Д. на охоту. Кто ещё был с ним не помню, я очень мал ещё был, в школу не ходил. Уехали охотники со Спиридоном в лес на лошадях, с собаками-медвежатниками. Эти собаки редкие, специально на медведя держат их. Сильные, смелые. Такая собака от медведя не бросится под ноги хозяину, наоборот, будет отводить, отвлекать медведя от хозяина, защищает его смело, рвёт медведя за задницу, а медведь больше всего этого не терпит, когда его хватают за задницу. Собаки это знают, действуют напористо, дружно. Увёртываются от медвежьих лап, так мне объяснили охотники-медвежатники. Тот же Викул, он выходил на медведя один со своими собаками и с рогатиной, а не с ружьём. Ружьё, говорит, ненадёжно, может дать осечку или промах. А рогатина – в руках надёжная штука, не подведёт, только не дай медведю её вытолкнуть из твоих рук, удержи её, обмани медведя, как фехтовальщик.
Очень скоро охотники вернулись с добычей: убили медведицу большую и привезли живых малых медвежат (двух или трёх, не помню теперь). Ну, медвежат брали на руки, ласкали. Бабы впазуху сажали, грели их. А медведица лежала распростёртая на санях-дровнях. Большая, страшная. Народ толпился вокруг. Собаки не отходили от неё, вроде бы боялись, что она может подняться, убежать. Охотники угощались в избе. Нас интересовала медведица и медвежата малые, милые такие. Куда их дел Рудаков не знаю. Видимо, увёз в Вятку друзьям-купцам. Как не вспомнить такое? Небывалое. Неповторимое. Вот я и рассказываю. Жаль, что не могу рассказать о том, как там в лесу проходила охота, кто и как действовал. Такая охота рискованная. Надо быть смелым, ловким. Ведь в глубоком снегу люди, не только не убежишь, но поворачиваться трудно. Всё надо учесть, рассчитать. Поднимут из берлоги медведя, надо, чтобы он не подмял кого из охотников, да и сам не убежал, ищи его, догоняй из берлоги, у берлоги надо его убить сразу. Так объясняют охотники. Ружья надо иметь надёжные, а ведь заряд-то на старых ружьях один. Перезаряжать тут некогда. Не дай Бог промах! Ну, ружьё не одно наготове держат, охраняют друг друга охотники.
Всё лезут и лезут в голову разные подробности. Как не сказать о них?
Был ли Рудаков грамотным? Нет, не был. Даже в ту пору в церковно-приходскую школу в церковной сторожке к учителю, церковному дьячку, не ходил. По бедности… ну, а как начал ворочать торговыми, промышленными делами, самоуком дошёл, знал хорошо считать денежки, цифии разбирал, а для себя вёл какие-то записи, каракулями, только ему одному понятными. Подрос старший сын Вася, окончил сельскую церковно-приходскую школу, стал по указанию отца кое-что записывать, но это ещё не была бухгалтерия. Всё в уме держал. Кроме него самого, никто и не знал в семье о его сделках, оборотах. Умер в Вятке. Скоропостижно. Никому ничего не рассказал. Свои ничего не узнали. Все дела повисли на волоске, и начали разрушаться, некому их было подхватить. А тут навалились кредиторы, вятские купцы. У них векселя, бесспорные долги. Что было взять? Всё, что получше, поценнее семья развезла по родне, запрятала. Остался один дом большой. А что с ним было делать? Продать? А кто его тут на месте купит? Кому такой нужен? На слом купить? Ну, можно бы сплавить по Моломе до Котельнича. А что там соберёшь? Овчинка выделки не стоила. Вот и остался дом в целости и сохранности за семьёй. Владела она им до конца 20-х годов, когда начали ликвидировать кулацкие хозяйства. Отобрали дом, муниципализировали в собственность сельсовета.
О рудаковском быте. Жил вон в последние свои годы широко, по-купечески и всю семью выдвигал, как барскую. Одевались все по-городски. Я учился в школе с двумя его дочками – Саней и Катей, на них все смотрели, как на барышень. До Заполья меньше двух вёрст, а каждое утро их в школу подвозили на лошадях, и потом, после уроков, опять подавали лошадь. Были и лошади, и кучера-приказчики. Каждый праздник, в воскресенье опять же вся семья приезжала на лошадях в церковь к обедне. Сам был церковным старостой, наблюдал. Девушки-барышни в богатых одеждах на зависть и загляденье нашим женщинам деревенским, становились обычно перед самым алтарём, впереди всех молящихся, у всех на виду, и рядом с ними никто не решался встать. Куда там! Барышни. Люди больше всё дивились на то, что в церкви за обедней эти барышни стоят в шляпах меховых, (зимой) шапках. Шляпы широченные, высокие. Купецкие вкусы. Потом, после обедни, всей семьёй шли в свою лавочку, торговали там. Народ толпился в лавочке, кое-что покупали по мелочи: гостинцы ребятишкам, пряники, калачики, конфетки, малость чайку и сахару.
Прошло около 65-ти лет со дня смерти самого Рудакова, когда всё богатство его пошло прахом, повторяю, задолго до революции. На революцию тут ничего не спишешь. Как можно ныне квалифицировать политически рудаковскую эпопею? Это была пора первоначального капиталистического накопления. О ней В.И. подробно рассказывал. Зарождение капитализма в самой глухой деревне. Сращивание деревни с городом вот через таких удачливых дельцов, каким был Рудаков. Всему своя пора. Да, Рудаков был поистине деловой мужик, удачливый, говорили, что ему везёт. А разве дело только в везении, это же не карточная игра. Объективные условия способствовали Рудакову, нужен был такой предприниматель в деревне, но повторить его уже никто не мог. Положим, если бы не революция, возможно, нашёлся бы такой предприимчивый делец, были люди такие. Революция всё прекратила, перевернула.
Да, как промышленник, предприниматель, Рудаков был прогрессивным явлением, содействовал ломке натурального мужицкого хозяйства. А как торговец – «серый помещик», стяжатель, ростовщик – был вреден.
Две стороны медали имел Рудаков: и хорошую, и плохую для людей.
Я уже сказал, трое из его детей умерли от туберкулёза (Вася, Ваня и Катя), надо полагать не от плохих бытовых условий, материальной необеспеченности, причина тут другая, и не наследственная. В семьях братьев Рудаковых в дер. Журавлёнки не было таких больных. И это была не одна беда в семье Рудакова И.М.: почти у всех детей в семье было искривление шейных позвонков, у одних больше, у других меньше. У самого И.М. Рудакова тоже всегда голова была наклонена набок. Особенно безобразно этот недостаток угнетал Ваню и Катю, у них не только шейные позвонки, но и лица были перекошены. Но богатым это уродство «сходило с рук». Ваня в своё время женился в Опарино на одной из самых красивых девушек – комсомолке Марусе Коноплёвой. Катя вышла замуж в Опарино за медфельдшера М.И.Мишонова. Правда, и Ваня, и Катя умерли в молодом возрасте, были ли у них дети не знаю. У Васи детей не было.
Вася в свои юношеские годы (при жизни отца), был известен на всю округу, как удалой гуляка. С шайкой своих молодых парней – приказчиков Рудакова хулиганили на всех плясках, и никто не решался перечить Василию Ивановичу Рудакову-богачу. Помнится только один случай на Слудке нашей, когда шайку хулиганов во главе с Васей Рудаковым, молодые мужики слудские буквально выдворили из деревни за хулиганство. Заставили свиваться и уходить восвояси, в Заполье своё. Возбуждённая толпа слудских мужиков сопровождала «рудаковскую шайку» хулиганов до самой Моломы, до переправы. Тогда наша красавица Молома была ещё очень многоводной, за неё перевозили и на плоте, и в лодках. Глубокая была и широкая. Так заставили всю шайку погрузиться на плот и отплыть на тот берег. Эх, как они бесновались на плоту, будучи уже в безопасности, мы, мальчуганы, ясное дело, тоже сопровождали эту возбуждённую толпу, пытались было кидать в шайку камешки, но нам мужики это запретили.
В самом деле, на Слудке не было приволья рудаковской шайке во главе с Васей Р. Почему? Можно объяснить так: на Слудке не было таких семей, которые бы зависели от благодеяний богатея Рудакова, вряд ли кто-нибудь был в долгу у Рудакова. Наоборот, сам Рудаков чаще всего оставался в долгу перед слудскими за сданное разное сырьё, материалы. Я уже говорил, не любил он платить наличными деньгами, добивался того, чтобы мужики покупали у него товары за те деньги, какие им следовали. Запомнился такой случай: мой отец, Ефим Демидович, после длительной проволочки вынужден был зараз купить у Рудакова новый светлый (никелированный) самовар большой и целый мешок белой муки («крупчатки»), так её называли тогда. На Слудке все знали, что Рудаков «заимствует» денежки у Спиридона Демидовича, у которого денежки водились, знали об этом. Рудакову деньги были всегда позарез нужны в обороте, а у Спиридона Демидовича они лежат в кубышке. Конечно, Рудаков платил проценты, но не они решали, решало, как рассказывал сам Спиридон Д. – уважительное отношение богача Рудакова. Рудаков был бессменным церковным старостой, а Спиридон Демидович - церковным попечителем. Значит, каждый праздник (в воскресенье тоже) они встречались в церкви «на службе». Рудаков соблазнял Спиридона Демидовича зайти к нему домой в Заполье на чашку чая. Такое приглашение богача очень льстило Спиридону Демидовичу, он любил этим похвастаться перед соседями, вот мол, как ко мне относится И.М.Рудаков. Не слыхал, чтобы Рудаков не рассчитался со Спиридоном Д. Денежки у Спиридона Демидовича за Рудаковым не пропали.
Вот, было известно, что Спиридон Д. дал на заём свободы несколько сот рублей «керенскими», поп К.Пуртов уговорил. Вот эти денежки у Спиридона Д.пропали. Эх, как он возмущался! А свергли временное правительство Керенского, с кого было получать? Денежки-керенки быстро потеряли всякую ценность. Спиридон Демидович питал обиду на попа К.Пуртова за обман, но вскоре и сам поп К.Пуртов вышел из духовного звания – расстригся. Стал мужиком-хуторянином на лесном участке, где-то в Верлюге.
Вот такие дела. «Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой». Рассказываю о них потому, что когда-то они имели большое значение в жизни всей Шабурской округи. Слишком колоритной была фигура богатея И.М. Рудакова, можно сказать, столбом всей общественной и хозяйственной жизни Волмановской волости, всё вращалось вокруг него. Как промышленник-предприниматель он двигал жизнь по капиталистическому развитию, содействовал ликвидации крестьянской замкнутости натурального хозяйства, державшегося на бедняцкой основе. Именно через предприятия Рудакова мужицкая жизнь становилась, как бы светлее, обеспеченнее. В этом положительная роль промышленника Рудакова, отрицать такое не следует. Иное дело – Рудаков, как «серый помещик, вымогатель, ростовщик», расширяя свою земельную полосу, он ликивдировал деревенскую бедноту. «Почёсывали бока» и середняки, видя, куда идёт дело.
Ну, теперь-то, пожалуй, ВСЁ. Конец, и Богу слава!
БАБКИН