Раскулачивание –печальное и позорное явление в жизни молодой советской России, которое довершило уничтожение крепкого крестьянского хозяйства, порвало связи сотен тысяч семей с землей и оставило в их судьбах неизгладимые раны. Под жернова этой кампании попадали разные люди, некоторые из которых, безусловно, получили по заслугам, как это интерпретировала советская власть, другие объявлены жертвами и были реабилитированы.
Эта заметка посвящена моему прапрадеду – Григорию Васильевичу Зубареву (1884 – 1932 гг.), не имевшему отношения к Вятке, но повторившему судьбу многих вятчан, оказавшихся в схожих обстоятельствах. После получения необходимых документов, я планирую также написать другой текст, об еще одном моем предке - Андрее Ивановиче Астраханцеве (1870 – после 1930 гг.)– уроженце дер. БагрышевскойГлазовского уезда, который вместе с женой тоже был объявлен кулаком и выслан из родной деревни.
Так распорядилась судьба, что из 8 моих прапрадедов, четверо были объявлены кулаками в период 1929-1931 гг., раскулачены, подвергнуты конфискации имущества и другим наказаниям, как лишение избирательных прав и высылка на спецпоселение. Правда, если учесть, что еще два прапрадеда умерли до начала кампании по коллективизации и борьбе с кулаками, а третий был городским жителем и хозяйства не имел, то счет становится совсем уж разгромным: 4:1. Только один мой прапрадед «сидевший на земле» избежал расправы советской власти, и мирно дожил свой век в деревне, умерев глубоким стариком уже в хрущевское время.
История этих пострадавших предков занимала и беспокоила меня бесконечно. Чтобы внести ясность в вопросы о том за что и при каких обстоятельствах этих людей объявили кулаками и подвергли репрессиям, мною были отправлены запросы в те архивы, где могли храниться их личные дела.
Первым откликнулся ЦГАСО – Центральный государственный архив Самарской области, в фондах которого отложилось дело моего прапрадеда Григория Васильевича Зубарева. Получив его копию, я узнал то, что искал: детали обвинения, состав конфискованного имущества, меру наказания и другие подробности жизни моего предка. Есть в деле и совершенно уникальные документы – автобиографии Григория Васильевича и его жены Анны Никифоровны, написанные собственноручно сестрой моей прапрабабушки. Эти свидетельства проливают свет на историю семьи Зубаревых, открывают совершенно неизвестные мне – потомку подробности и доносят то глубокое чувство несправедливости выдвинутых обвинений, его несоответствие крестьянскому мировоззрению моего предка, членов его семьи и, надо полагать, фактическому положению дел. Давайте разбираться.
Григорий Васильевич Зубарев был потомком ясашных крестьян, которые переселились (были причислены) в новопоселенное чело Черноречье Самарского уезда в 1828 году. А прежним их местом жительства была деревня Наборные Сыреси в Ардатовском уезде, где следы Зубаревых обнаруживаются в сер. XVIII века. Вместе с тем, Григорий Васильевич представлял собой уже пятое поколение семьи переселенцев и вполне обоснованно мог считать себя коренным жителем этого села. Его родителями были уволенный в запас армии рядовой, служивший в инвалидной роте гренадерского Грузинского полка его императорского величества Константина Николаевича, – Василий Афанасьевич Зубарев (1842 – 1911 гг.) и бывшая крепостная крестьянка надворной советницы Марьи Аристарховны Кузьминской (урожд. Путиловой) – Евдокия Фомина Рубцова (ок. 1855 – 1915 гг.).
На фото Григорий Васильевич Зубарев со своей 1-й женой Верой Никифоровной, 1910-е гг.
Моя бабушка – Зелюкова (Капитонова) Жаннета Петровна (1939 – 2012 гг.) – внучка Григория Васильевича, рассказывала, что дед её был солдатом в царской армии, жил в селе Черноречье – недалеко от Самары. Его первой женой была Суханова Вера Никифоровна (ок. 1887 – 1916 гг.), которая умерла молодой от чахотки (туберкулеза) оставив на руках мужа четырех малолетних детей, старшему из которых в то время было 10 лет, а младшей дочери – моей прабабушке Екатерине еще не исполнилось и двух. В качестве второй жены Григорий Васильевич взял родную младшую сестру Веры – Анну Никифоровну (1888 – 1954 гг.), которая заменила детям мать, воспитала и поставила их на ноги. У нас сохранились несколько старинных фотографий, запечатлевших образ Григория Васильевича и членов его семьи – с сослуживцами, с женой, с детьми. Это была обычная крестьянская семья небольшого достатка, о чем говорят «наряды» людей на фото.
На фото Григорий Васильевич Зубарев (в центре) с сослуживцами, ок. 1914 года.
Бабушка вспоминала также, что её дед был раскулачен, так как накануне 1930-х гг. владел хозяйством, в составе которого были лошади, коровы, сельхозтехника, большой дом в селе. Но говорить об этом событии не любила, да и мало что помнила, так как произошло это еще до её рождения, а о деде она знала только по рассказам других родственников.
Когда началась коллективизация, Григорий Васильевич идти в колхоз отказался, продолжив вести единоличное хозяйство. Видимо этот факт, в совокупности с завистливыми взглядами некоторых менее удачливых односельчан и послужили поводом к расправе на крепких хозяйственником и его семьей.
В ЦГАСО есть фонд 4032 «Исполнительный комитет Волжского районного Совета народных депутатов, г. Куйбышев». В описи №5 «Молотовский районный совет рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов города Куйбышева Куйбышевской области» сохранились 473 личных дел семей раскулаченных крестьян Молотовского (ныне Волжского) района. Среди них дело №128 целиком посвящено моему прапрадеду. В деле собраны документы, периода 1930-1934 гг.: выписки из протоколов органов исполнительной власти, ходатайства и заявления Зубаревых о пересмотре дела и восстановлении в правах, их автобиографии, социально-экономическая характеристика, список членов семьи на выселение.
Суть обвинения Зубарева Григория Васильевича сводилась к следующему: в выписке из протокола №20 расширенного пленума Чернореченского сельсовета, совместно с правлением колхоза и беднотой от 24.07.1931 года сообщалось, что Зубарев Г.В. до 1917 года вел с сыном совместное хозяйство, в котором числилось 30 га пашенной земли, 4 лошади, 3 коровы, 10 голов мелкого скота и 10 сезонных работников. В 1927-29 гг. посевные площади выросли до 100 га, а поголовье скота составило 6 лошадей, 5 коров, 5 голов мелкого скота. К работе в хозяйстве они привлекали 1 погодного работника и до 50 человек работников посезонных. В 1930 году посевов 50 га, 3 лошади, 3 коровы, 20 голов мелкого скота. В 1931 году – осталась одна корова. Кроме того, секретарь пленума тов. Семенов сообщал, что в 1917-29 гг. Зубарев Г.В. торговал мукой и смесями с оборотом 50 000 рублей, а его сын Николай торговал в 1925-29 гг. с тем же оборотом.
На основании этой информации участники расширенного пленума проголосовали за признание Григория Васильевича и его сына Николая кулаками и лишение их избирательных прав.
Выписка из протокола №20 расширенного пленума Чернореченского сельсовета, совместно с правлением колхоза и беднотой от 24.07.1931 года, который признал Зубарева Г.В. и его сына кулаками и приговорил к лишению избирательных прав.
В выписке из протокола №12 от 15.02.1932 года Президиума Средне-Волжского Крайисполкома содержится отказ в ходатайстве Зубарева Г.В. о восстановлении в избирательных правах, на основании того, что последний был лишен их «за эксплуатацию в своем хозяйстве постоянной наемной рабочей силы до 1929 года и нелегальную торговлю хлебом».
Дополнительные документы позволяют судить, что хозяйство Григория Васильевича хорошо поднялось во времена НЭПа, достигнув пика в 1927 году, когда он имел до 100 га посевов и привлекал до 50 человек в качестве сезонных батраков в свое хозяйство. Однако уже в 1929 году хозяйство было «уполовинено», а в 1931 году почти все имущество конфисковано в колхоз и семье оставлена одна корова.
Единственным свидетельством против Григория Васильевича стали показания трех бедняков того же села В.П. Сироткина, И.С. Щермина и Ф.С. Афанасьева в том, что будто бы мой прапрадед эксплуатировал их с 1922 по 1928 гг. А где же показания остальных 47 наемных работников? Да и были ли они?
Вроде бы звучит логично – кулак, нэпман, который осознанно не вступал в колхоз и партию, а кроме того – скрывал сведения о службе в царской армии (в социально-экономической характеристике напротив пункта о службе в старой армии стоит «нет», хотя в 1931 году он заявляет обратное), сколотил состояние на эксплуатации чужого труда и получил по заслугам? Именно так представляла ситуацию местная советская власть, не принимая во внимание объяснения самих крестьян.
Вместе с тем, эти объяснения содержат немало заслуживающих внимания сведений, которыми лица, принимающие решения, просто пренебрегли. В своей автобиографии, приложенной к ходатайству о пересмотре дела в 1931 году, со слов Григория Васильевича записано, что он родился в 1884 году и до 1913 года вел совместное хозяйство с отцом и братом, после смерти которых стал единоличным владельцем имущества, составлявшего одну десятину посевов, одну лошадь, корову-телку и дом-мазанку. В 1914 году он был взят на военную службу (!) и хозяйство осталось на его жене – Вере Никифоровне, до возвращения Григория со службы в 1917 году. Только после «голодовки» 1921 года он начинает расширять хозяйство, увеличивая посевы до 3 га. Затем к нему переселилась теща-вдова Устиния Ивановна Суханова (1859 – после 1934 гг.), которая на собственные средства поставила дом, куда перешло жить все семейство. В итоге, за счет объединения хозяйства зятя и тещи, в нем стало 3 лошади и 2 коровы. Григорий Васильевич категорически отрицает обвинения в использовании наемного труда и незаконной торговле, буквально свидетельствуя «Торговлей как я, так и мой сын не занимались от роду своей жизни, даже и не имеем в ней понятия».
Фрагмент автобиографии Зубарева Г.В. с опровержением предъявленных обвинений и ходатайством односельчан в свою защиту, 1931 г.
До 1929 года Григорий Васильевич вел совместное хозяйство с сыном Николаем, после разделения передал сыну половину дома, лошадь, корову и часть посевной земли, оставив у себя 2 лошади и корову. В 1930 году он передал еще одну лошадь зятю (видимо, речь о муже его дочери Евдокии – Солодовникове Алексее Ивановиче), а год спустя последняя лошадь и корова были конфискованы в колхоз. «И я остался лишь только в дому, без скота… Вот в чем заключается мое богатство» - заключает Григорий Васильевич. На этом основании он просит пересмотреть дело о лишении избирательных прав и восстановить справедливость, так как в дело 1931 года были включены «в корне неправильные показания», то есть фактически – фальсифицированные.
Действительность изложенного подтвердили несколько семей Чернореченских крестьян – Былинкины, Хуртины, Кандыровы, Чамов, Чекуровы.
В ходатайстве было отказано, о чем сохранилась выписка из протокола №44 заседания президиума райисполкома от 12.11.1931 года по жалобе Зубарева Г.В. Интересно, что первоначально в выписке было записано, что слова Зубарева подтверждают до 40 человек односельчан и было предложено исключить его из списков лиц, лишенных избирательных прав. Однако этот текст был вымаран и записано другое решение «избирательных прав лишить».
Аналогичную мужу точку зрения излагает в своем ходатайстве и автобиографии вторая жена Григория Васильевича – Анна Никифоровна в 1934 году. Она пишет, что родилась в дер. Изолинке (Золинке) в бедняцкой многодетной крестьянской семье, в которой было 15 человек. В хозяйстве была корова, лошадь, 6 голов овец и земельный надел (по душам), который обрабатывали собственными силами. С 16-летнего возраста она перешла в дом Зубарева Г.В. в качестве воспитательницы при малолетних детях своей сестры (это не совсем верно или верно отчасти, так как к моменту смерти старшей сестры Анне было 28 лет, а значит она либо прежде жила в доме Григория в качестве воспитательницы, либо путает даты, так как объявляет себя в 1934 году – 40-летней, хотя из метрик известно, что родилась она в 1888 году).
На фото 2-я жена Григория Васильевича - Анна Никифоровна Зубарева с племянниками Николаем и Екатериной и матерью Устинией Ивановной, ок. 1916 г.
После смерти отца и братьев, её мать Устиния Ивановна переходит жить к зятю в село Черноречье и от объединения в хозяйств в нем теперь насчитывается 3 лошади, 3 коровы, 6 овец и до 5 га посевов, обработка которых также велась силами самой семьи без привлечения наемного труда. В 1928 году от них отделился старший сын Николай, получив от отца часть имущества. А в 1931 году у Зубаревых конфисковали дом, лошадь, корову, 3 овцы. Получив такой удар, Григорий Васильевич преждевременно умер в 1932 году, а его жена осталась одна, не имея дома и средств к существованию.
Ходатайство Зубаревой А.Н. о пересмотре дела и фрагмент её автобиографии, 1934 г.
В своем ходатайстве Анна Никифоровна объявляет себя и своего покойного мужа незаконно лишенными избирательных прав и сетует, что незаслуженно носит «это позорное пятно». Однако, согласно выписке из Протокола №126 Заседания Горизбиркома от 08.10.1934 года, в ходатайстве Зубаревой А.Н. было отказано и приято решение оставить её в списке лишенных избирательных прав.
Что мы имеем в сухом остатке? Крестьянин-середняк, труженик, которого жизнь не раз била, оказался жертвой оговора односельчан и «охоты на ведьм», развернувшейся в начале 1930-х гг. по всему Советскому Союзу. Ни хозяйства-латифундии в 100 га, ни огромных заработков на торговле хлебом он не имел, что подтверждается собственными свидетельствами, односельчанами и потомками. Да, вероятно, Григорий Васильевич в какие-то периоды обращался за помощью в обработке поля к своим соседям, ведь ему было уже за 50, а единственным молодым мужчиной в семье был его сын Николай (1906 – 1939 гг.), возможно, что и продавал часть урожая, чтобы добыть средства для обеспечения меняющейся жизни. Но никаким эксплуататором или кулаком он конечно же не был. Лишение его избирательных прав было не справедливым и надуманным, о чем мы можем судить по сохранившимся материалам архивного дела. В ближайшее время я намерен обратиться с запросом, чтобы выяснить, был ли реабилитирован Григорий Васильевич и члены его семьи или нет? Если выяснится, что комиссия по реабилитации в начале 1990-х гг. пропустила моих предков, то буду добиваться восстановления справедливости и очищению их имен, чего не удалось сделать 90 лет назад.
#история #генеалогия #семья #род #кулаки #коллективизация #репрессии #Зубаревы #крестьяне #Самара #Черноречье