Что толкнуло несколько семей из деревни Гора сняться с насиженного места и отправиться «на починок», история умалчивает. И когда это было, можно только предполагать. Моя бабушка приехала туда в 1929 году – деревни уже стояли. А одна из дочек героя, о котором пойдет речь, родилась в 1923 году еще в Горе. По всей вероятности, это произошло в 24-26 годах, как и во многих других местах: крестьяне отказывались участвовать в происходящих событиях, уходили вглубь лесов и строили дома, начиная новое поселение. Может, была и еще другая причина, но мама помнила, что в какой-то амбарной книге еще ребенком она прочла, что несколько семей основали новые деревни – Орлово и Красново. Был вырублен лес, построены дома, вырыты колодцы.
В одном из домов жила моя крестная – дочка моей няньки, о которой я уже не раз писала. Ах, какой это был дом! Высокий, пятистенный, с большой оградой, многочисленными чуланами и кладовыми. У Никиты Филипповича с Александровной, основателей дома, было крепкое хозяйство. Как я любила лазить в их доме на чердак и перечитывать старые пошивки журналов. Самого основателя дома я не помню, а вот друг дяди Гриши, мужа моей крестной, жил недалеко, через дом. О нем и пойдет речь.
Гриша с Иваном Филимоновичем дружили, оба вернулись с фронта раненые, оба хромали, но были весельчаки и балагуры. Иван работал конюхом. Бывало, запрягут лошадь – и в чистый понедельник с гиканьем носятся по деревне, привязав к саням веник и редьку. Кто-нибудь да позовет опохмелиться. Не сказать, что они были пьяницы, но подурачиться любили.
Иван Филимонович был высокий, красивый, ходил с палочкой. Песни хорошо пел. А жену его звали Ненила. Стройная, со светлыми волосами, крупная, она все время была занята хозяйством. А вскоре заболела, с той поры не снимала черного платка. У них была дочка – Тоня. Нениле трудно было заниматься хозяйством, и Иван Филимонович привез в дом дальнюю родственницу – Клавдию. Клавдия была сиротой, маленькая, худенькая, к тому же одна рука действовала плохо и глаза слегка косили. Но оказалась она работящей, стирала на всю семью, все делала по дому. Клавдия родила Ивану Филимоновичу четверых детей: Аркадия, Толю, Юру и Раю. А в деревне его стали звать Ваня-двуженник. Жены уживались в доме: жили дружно, не ссорились…
А вот когда в их жизни появилась третья женщина, они смириться не могли.
Поля жила в той же деревне. Муж, Егор, с войны не вернулся, осталось трое детей: Люба, Даша, Еня.
Где и как пожалел Иван Филимонович вдову, теперь уже неведомо, только зачастил он к ней в дом. Поля отличалась от других женщин в деревне тем, что была она прямая, как доска, светлоглазая, беловолосая, круговые песни пела красиво и плясала тоже как-то вытянувшись прямой спиной.
(Смутно помню тот дом, в котором они жили: серый, высокий и…какой-то голый. Как будто чего-то не хватало около него…) Клавдия часто устраивала Поле скандалы, только это не помогло. И родились у Поли от этой связи две дочери – Валя и Таня. Вот с последней-то мы частенько играли вместе – она прибегала к нам в соседнюю деревню – да и дрались не раз.
После смерти родителей все дети…примирились, признали родство – делить-то им было нечего, стали ездить друг к другу в гости….
Давно нет уже тех деревень, заросли лесом поля и дороги, нет в живых большинства членов этой многочисленной семьи, да и история эта уже мало кому помнится, но диву даешься выносливости людей, необычности и загадочности их судеб. Из семерых детей Ивана Филимоновича в живых сейчас осталось трое – сын и две дочери, у двоих сыновья умерли, не дожив и до 30.